Великие философы любили рассуждать о природе вещей. Простые люди, как правило, природой вещей не . Аннотация к книге "О природе вещей : Поэма". Купить книгу, читать рецензии . Получивший прекрасное образование, он был пламенным последователем античной материалистической философии - эпикуреизма. Тит Лукреций Кар «О природе вещей». Так Тютчев выразил свое предчувствие того понимания природы, к которому вело человека естество звание нового времени. Природа — не загадка, природа — отгадка, природа — это истина, — так понимали природу первые философы.Поэта больше всего интересовала естественно- научная часть философской системы Эпикура. Ее изложение стало основой представленного в настоящем издании выдающегося творения Лукреция . Эта дидактическая поэма написана гекзаметром и состоит из шести книги, в которых образным поэтическим языком изложено учение о происхождении мира, о вечном движении атомов, о жизни и смерти. Тит Лукреций Кар – римский поэт-философ . Поэма «О природе вещей» – единственное полностью сохранившееся систематическое изложение материалистической философии древности, вершина философской мысли человечества. Тит Лукреций Кар, вероятно, родился в начале первого века до нашей эры и умер примерно в 55 году. Мало что известно о его жизни, разве что два факта, более или менее достоверных, дошли до наших дней. Великие философы любили рассуждать о природе вещей. Простые люди, как правило, природой вещей не. Автор: Лукреций Тит, Перевод: Петровский Ф., Книга: О природе вещей. ТИТ ЛУКРЕЦИЙ КАР О ПРИРОДЕ ВЕЩЕЙ; КНИГА ПЕРВАЯ · КНИГА ВТОРАЯ . Перевод с латинского Ф. Тит Лукреций Кар, О природе вещей. О природе вещей(перевод с латинского Ф. Под небом скользящих созвездий Жизнью ты наполняешь и всё судоносное море, И плодородные земли; тобою все сущие твари Жить начинают и свет, родившися, солнечный видят. Ветры, богиня, бегут пред тобою; с твоим приближеньем Тучи уходят с небес, земля- искусница пышный Стелет цветочный ковёр, улыбаются волны морские, И небосвода лазурь сияет разлившимся светом. Ибо весеннего дня лишь только откроется облик, И, встрепенувшись от пут, Фавоний живительный дунет, Первыми весть о тебе и твоём появлении, богиня, Птицы небес подают, пронзённые в сердце тобою. Следом и скот, одичав, по пастбищам носится тучным И через реки плывёт, обаяньем твоим упоённый, Страстно стремясь за тобой, куда ты его увлекаешь, И, наконец, по морям, по горам и по бурным потокам, По густолиственным птиц обиталищам, долам зелёным,Всюду внедряя любовь упоительно- сладкую в сердце,Ты возбуждаешь у всех к продолжению рода желанье. Ибо одна ты в руках своих держишь кормило природы, И ничего без тебя на божественный свет не родится, Радости нет без тебя никакой и прелести в мире. Будь же пособницей мне при создании этой поэмы, Что о природе вещей я теперь написать собираюсь Меммия милому сыну, которого ты пожелала Всеми дарами почтить и достоинством щедро украсить; Даруй поэтому ты словам моим вечную прелесть, Сделав тем временем так, чтоб жестокие распри и войны. И на земле, и в морях повсюду замолкли и стихли. Ты ведь одна, только ты можешь радовать мирным покоем Смертных людей, ибо всем военным делом жестоким Ведает Марс всеоружный, который так часто, сражённый Вечною раной любви, на твоё склоняется лоно; Снизу глядя на тебя, запрокинувши стройную шею, Жадные взоры свои насыщает любовью, богиня, И, приоткрывши уста, твоё он впивает дыханье. Тут, всеблагая, его, лежащего так, наклонившись Телом священным своим, обоими и, отрадные речи. С уст изливая, проси, достославная, мира для римлян, Ибо ни мы продолжать работу не можем спокойно В трудные родины дни, ни Меммия отпрыск не смеет Этой тяжёлой порой уклониться от общего дела. Ты же теперь напряги свой слух и свой ум. Освободи от забот, достоверному внемля ученью, Чтобы дары, приносимые мной с беспристрастным усердьем, Прежде чем их оценить, с презрением прочь не отринул. Ибо о сущности высшей небес и богов собираюсь Я рассуждать для тебя и вещей объясняю начала, Всё из которых творит, умножает, питает природа И на которые всё после гибели вновь разлагает, Их, объясняя их суть, материей мы называем И для вещей родовыми телами обычно, а также Их семенами вещей мы зовем и считаем телами Мы изначальными, ибо началом всего они служат. В те времена, как у всех на глазах безобразно. Жизнь людей на земле под религии тягостным гнётом, С областей неба главу являвшей, взирая оттуда Ликом ужасным своим на смертных, поверженных долу, Эллин впервые один осмелился смертные взоры Против неё обратить и отважился выступить против. И ни молва о богах, ни молньи, ни рокотом грозным Небо его запугать не могли, но, напротив, сильнее Духа решимость его побуждали к тому, чтобы крепкий Врат природы затвор он первый сломить устремился. Силою духа живой одержал он победу, и вышел Он далеко за предел ограды огненной мира, По безграничным пройдя своей мыслью и духом пространствам. Как победитель, он нам сообщает оттуда, что может Происходить, что не может, какая конечная сила Каждой вещи дана и какой ей предел установлен. Так, в свою очередь, днесь религия нашей пятою Попрана, нас же самих победа возносит до неба. Тут одного я боюсь: чтобы как- нибудь ты не. Что приобщаешься мной к нечестивым ученьям, вступая На преступлений стезю. Но, напротив, религия больше И нечестивых сама и преступных деяний рождала. Было в Авлиде ведь так, где жертвенник Тривии Девы Ифианассиной был осквернен неповинною кровью, Пролитой греков вождями — героями лучшими войска. Только лишь девы власы повязкой обвили священной И по обеим щекам равномерно концы опустили, Только узрела она, что подавленный горем родитель Пред алтарем предстоит, а прислужники нож укрывают, Что проливают, глядя на неё, сограждане слёзы, В страхе немея, она к земле преклонила колени. И не могло ей тогда, несчастной, помочь, что впервые Имя отца даровала она, родившись, Атриду. На руки мужи её, дрожащую телом, подъяли И к алтарю понесли. Но не с тем, чтобы после обряда При песнопеньях идти громогласных во славу Гимена, Но чтобы ей, непорочной, у самого брака порога Гнусно рукою отца быть убитой, как жертве печальной,Для ниспосланья судам счастливого выхода в море. Вот к злодеяньям каким побуждала религия смертных. Ты, ужасающим сам поддаваясь вещаньям пророков. Будешь стремиться отпасть от меня ежечасно, пожалуй, Сколько ведь, право, они способны придумать нелепых Бредней, могущих смутить и нарушить все жизни устои И безмятежность твою отравить окончательно страхом! Да и понятно вполне: если б знали наверное люди, Что существует конец их мытарствам, они хоть какой- то Дать бы отпор суеверьям могли и угрозам пророков.
Ныне ж ни способов нет, ни возможности с ними бороться, Так как по смерти должны все вечной кары страшиться, Если природа души неизвестна: рождается ль вместе С телом она или в тех, кто родился, внедряется после, Вместе ли с нами она погибает, расторгнута смертью, Или же к Орку во тьму и к пустынным озерам нисходит, Или в животных иных воплощается вышнею волей, Как это Энний вещал, с живописных высот Геликона Первый принесший венок, сплетённый из зелени вечной, Средь италийских племён стяжавший блестящую славу. Впрочем, помимо того, в бессмертных стихах как оракул Энний вещает, что есть Ахерузии некая область, Место, куда не тела и не души являются наши, Но только призраки их удивительно бледного вида. Он говорит, что ему появился оттуда Гомера Вечно цветущего лик, начавший горькие слёзы Лить и природу вещей открывать в своих изреченьях. Вот почему мы должны не только в небесных явленьях Дать себе полный отчёт: в движениях солнца с луною Как происходят они и какой совершается силой Всё на земле, но и то со вниманием разумом чутким Выяснить, в чем состоит души природа и духа; Так же, как то, что порой пугает во время болезни Нас наяву иль когда мы покоимся сном непробудным, Так что как будто бы мы иль воочию видим, иль слышим Тех, кого смерть унесла и чьи кости объяты землёю. Не сомневаюсь я в том, что учения тёмные греков. Ясно в латинских стихах изложить затруднительно будет: Главное, к новым словам прибегать мне нередко придётся При нищете языка и наличии новых понятий. Доблесть, однако, твоя и надежда с тобой насладиться Милою дружбой меня побуждает к тому, чтобы всякий Труд одолеть и без сна проводить за ним ясные ночи В поисках слов и стихов, которыми мне удалось бы Ум твой таким озарить блистающим светом, который Взорам твоим бы открыл глубоко сокровенные вещи. За основание тут мы берём положенье такое: Из ничего не творится ничто по божественной воле. И оттого только страх всех смертных объемлет, что много Видят явлении они на земле и на небе нередко, Коих причины никак усмотреть и понять не умеют, И полагают, что всё это божьим веленьем творится. Если же будем мы знать, что ничто не способно возникнуть Из ничего, то тогда мы гораздо яснее увидим Наших заданий предмет: и откуда являются вещи, И каким образом всё происходит без помощи свыше. Если бы из ничего в самом деле являлися вещи,Всяких пород существа безо всяких семян бы рождались; Так, например, из морей возникали бы люди, из суши – Рыб чешуйчатых род и пернатые, с неба срывался б Крупный и мелкий скот и породы бы диких животных Разных, неведомо как, появлялись в полях и пустынях. И на деревьях плоды не имели бы стойкого вида, Но изменялись бы всё произвольно на дереве каждом. Ведь, коль бы тел родовых у отдельных вещей не имелось, Определённую мать эти вещи имели бы разве? Но, так как всё из семян созидается определённых И возникают на свет и родятся все вещи оттуда, Где и материя есть и тела изначальные каждой, То потому и нельзя, чтобы всё из всего нарождалось, Ибо отдельным вещам особые силы присущи. Кроме того, почему распускается роза весною, Летом же зреют хлеба, виноградные осенью гроздья, Иначе, как потому, что, когда в своё время сольются Определённых вещей семена, возникают созданья Благоприятной порой, когда безопасно выводит Нежные вещи на свет земли животворная сила? Иначе, из ничего возникая, внезапно бы вещи Неподходящей порой в неизвестные сроки являлись, Ибо тогда б никаких не имелось начал первородных, Что от стеченья могли б удержаться в ненужное время, Да и развитье вещей для соития семени в сроке (Если бы из ничего возникали они) не нуждалось. В юношей сразу тогда б превращались грудные младенцы, Из- под земли бы внезапно деревья выскакивать стали, Но очевидно, что так никогда не бывает, и вещи Все постепенно растут из известных семян, как и должно, Род свой при этом всегда сохраняя. Ты видишь отсюда, Что из материи всё вырастает своей и живёт ей. Также заметь: без дождей ежегодных в известную пору Радостных почва плодов приносить никогда не могла бы, Да и порода живых созданий, корму лишившись, Род умножать свой и жизнь обеспечить была бы не в силах, Можно скорее признать, что имеется множество общих Тел у различных вещей, – как в словах одинаковых знаков, – Чем, что возможно вещам без первичных начал зарождаться, И, наконец, почему не была в состоянья природа Сделать такими людей, чтобы вброд проходили по морю Или руками могли расторгнуть великие горы И поколенья людей превзойти продолжительной жизнью, Иначе, как потому, что всему, что способно родиться, При зарожденьи дана материи точная доля? Из ничего, словом, должно признать, ничто не родится, Ибо все вещи должны иметь семена, из которых Выйти могли бы они и пробиться на воздух прозрачный, И, в заключенье, раз почва полей обработанных лучше Дикой земли и даёт она пахарю лучшие всходы, То, очевидно, начала вещей обретаются в почве; Мы же, ворочая в ней сошником плодородные глыбы И разрыхляя земельный покров, побуждаем их к жизни.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
January 2017
Categories |